Год выпуска оригинальной статьи в «Petrolicious» - 2017
Перевод - автоклуб "ВЕТЕРОК"
До недавнего времени McLaren выпускал невероятно мало автомобилей для дорог общего пользования. Однако потом появился величественный McLaren F1, и для компании это стало сродни стиранию границ между гражданскими и гоночными авто, на которых можно ездить только вокруг боксов или выигрывать "24 часа Ле-Мана". Хотя ценность таких автомобилей стала даже выше, сами они уже давно вышли из категории тех машин, которые ни в коем случае нельзя разбивать вдребезги. Вылетели на вашем F1 с трассы, а от суперкара остались лишь мелкие кусочки углепластика? Ничего страшного, его восстановят!
Кто же? McLaren Special Operations. Не важно, требуется ли плановое ТО или полное восстановление, подразделение MSO Heritage — это компания, которая приводит уже списанные с производства "Макларены" в более чем исправное состояние. Чтобы узнать поподробнее о происходящем в этом подразделении, мы встретились и поговорили с его главой - Хенри Винквортом Смитом.
Тед Гаше (ТГ): Хенри, расскажите о вашей должности в McLaren и чем вы занимаетесь?
Хенри Винкворт Смит (ХВС): Моя должность называется "Менеджер по наследию MSO", я отвечаю за все снятые с производства автомобили, поступающие в MSO. Понятно, что началось это с моделей F1 и SLR, их обслуживания, тюнинга, различных версий или реставрации, которую мы сейчас делаем и для F1.
Хотя сейчас мы видим, что к нам начали возвращасться и P1. Обычно их подвергают модернизации — у нас есть углепластиковые кузова, различные версии улучшений салона, и мы ждем, что сможем делать на них такой же тюнинг как на F1. К нам даже стали поступать автомобили в кузове LT, на них ставят воздухозаборники на крыши, делают безумную раскраску, улучшения такого рода. И еще на небольшую часть моя работа состоит в обслуживании некоторых VIP-клиентов, которые уже несколько лет отдают нам на сервис свои F1, хотя сейчас эта часть увеличивается.
ТГ: Когда к вам поступает один из таких автомобилей, какие работы вы обычно с ними делаете?
ХВС: Чаще всего это — плановое ТО. Скажем, бывает два периода обслуживания: годовой и двухлетний. Они, если честно, примерно такие же как на любом другом автомобиле. Однако их венчают меры по увеличению ресурса автомобиля, например, работы над такими элементами как топливный бак. У F1 в соответствии с требованием FIA резиновый топливный бак, который нужно менять через пять лет эксплуатации. Часто мы просто вынимаем его, и этим дело ограничивается, мы документально продлеваем срок его использования еще на два года или около того, а иногда увеличиваем срок эксплуатации бака до семи лет. Но если его нужно заменить, это — целая история. На F1 нужно снимать двигатель, коробку передач, задний бампер и все это — просто, чтобы добраться до топливного бака.
ТГ: Владельцы таких автомобилей наверняка следят за их обслуживанием. Сколько F1 ездит по дорогам в наши дни?
ХВС: Все, что были выпущены, за исключением четырех. Я в McLaren уже 10 лет и подсчитал, что сейчас на F1 ездят чаще, чем десять лет назад.
ТГ: Почему, как вы думаете?
ХВС: Потому что ценности изменились. Многие из этих автомобилей попали в руки владельцев совершенно иного типа. Я думаю, это больше связано с отношением разных людей. Одни хотят владеть ими, другие — ездить на них, третьи — впервые купить такой автомобиль и владеть им, но при этом и ездить на нем.
ТГ: На каком F1 чаще всего ездят по дорогам, по вашему мнению? Есть ли "владелец-чемпион", который использует его буквально каждый день?
ХВС: Да, был в то время когда модель была новой. Был один парень, который каждое утро по дороге на работу и с работы разгонялся до 320 км/ч, причем делал это абсолютно легально — на автобане в Германии. В Великобритании есть парень, у которого автомобиль с большим пробегом, он много его использовал, и остался не в восторге. Если честно, вообще в Великобритании есть пара ребят, которые используют суперкар таким образом. Кроме них, конечно, есть и те, кто проезжает за год чуть больше 20 километров, используя автомобиль крайне редко, потому что у них еще 200 машин, на которых они тоже хотят поездить.
ТГ: Представим, что на автомобиле ездят, и, возможно, не очень удачно. Сколько должно остаться от F1, чтобы после доставки в цех вы смогли его починить?
ХВС: Лишь пара деталей.
ТГ: Автомобиль Роуэна Аткинсона доставили в списанном состянии, да?
ХВС: У нас в любом случае есть каждый малейший инструмент. Мы могли бы — могли бы, хотя и не стали бы — успешно собрать полностью новый автомобиль. Может быть, у нас была бы не каждая запчасть в наличии, но у нас есть все инструменты, чертежи, в общем все, чтобы повторно сделать автомобиль еще раз.
На экземпляре, который вы упомянули, кузов был смещен назад, и нам пришлось его разобрать по сути до двух туннелей по разные стороны от вас, а также передней и задней перегородки. Все.
Сам владелец, впрочем, очень сильно хотел сохранить все в оригинальном виде. Хотя мы сказали ему: "Мы сделаем новый кузов". Ему было очень важно сохранить автомобиль как можно более оригинальным. Честно говоря, отремонтировать машину на таком уровне было гораздо труднее, чем просто сделать новый кузов.
Он также чувствовал связь с интерьером автомобиля. И она заключалась например в том, что вот в месте, куда попало дерево, прямо вот за этой точкой, была слегка порвана кожа и алькантара и мы сказали: "Не проблема, мы перетянем это место". "Нет, нет, нет. Это же оригинал!, — сказал нам владелец — У меня во время трек-дня в одном кресле сидел принц Уильям, а на другом — принц Гарри. Не трогайте интерьер!". Это — те воспоминания о машинах наших клиентов, которыми мы очень дорожим.
ТГ: Определенно существуют споры между сторонниками внешней оригинальности и поклонниками глянцевой реставрации. А можете ли вспомнить примеры аналогичного подхода?
ХВС: У нас был другой автомобиль, который тоже, к сожалению, побывал в ДТП. И его владелец был совершенно другим. Он сказал: "Нет, я хочу, чтобы все сделали по-полной". Мы выполнили монументальную реставрацию. Это — вероятно, наиболее востановленный автомобиль, что мы вообще делали. Он был прекрасным еще до аварии, и стал вновь прекрасным после нее. Страховая компания подключилась к процессу, и мы просто востановили его. Суперкар стал как новый.
ТГ: Сейчас будет трудный вопрос. Но если бы вам нужно было назвать одну объединяющую черту всех владельцев F1, что бы вы назвали?
ХВС: Фанат автомобилей. Я удивляюсь, насколько же у них совпадают интересы со мной. Мы на разных уровнях в плане наших финансов, но я могу посидеть с каждым из них, выпить кофе, пива или пойти куда-нибудь поужинать и все в таком духе, но мы все равно будем говорить только об автомобилях. Да, сейчас F1 — это род инвестиции, но я все равно однозначно вижу, что ребята, которые инвестируют 10, 20 млн долларов в покупку, все равно прутся от "тачек".
Они не просто интересуются ими от случая к случаю. Они — настоящие фанаты, как и я. У многих, кто покупает нашу продукцию сегодня — как F1, так и более новые модели — в детстве на стене висел плакат с этим автомобилем. Они стремились к нему, они очень хорошо работали, и теперь могут позволить его купить. На уровне ДНК владелец F1 — это помешанный на автомобилях человек.
ТГ: Приятно слышать это в эпоху, когда многие суперкары просто стоят возле ночных клубов. А вы обслуживаете какие-нибудь старые болиды "Формулы 1″, помимо продукции компании McLaren?
ХВС: Нет, болиды "Формулы 1″ — это зона ответственности соответствующего подразделения внутри McLaren Racing.
ТГ: Хорошо, здорово. Интересно узнать, насколько большая везде специализация. Есть еще что-то, что мы обязательно должны узнать о вашей работе?
ХВС: Мы также много работали с Mercedes SLR McLaren, как официально именовалась эта модель. Мы выпускали тюнинг-пакет под названием McLaren Edition, который состоял из серии усовершенствований, призванных приблизить автомобиль к тому, что мы могли бы сделать на момент создания модели, если бы не сотрудничали с "Мерседесом".
Мы снизили массу, поменяли настройки подвески и рулевого управления, а также улучшили динамику и изменили внешнюю эстетику. На оригинальном автомобиле на шоссе вы можете заметить, что руль становится "нервным" на определенных скоростях, поэтому мы усилили весь рулевой привод, сделав управление более расслабленным. Одновременно мы сделали модель более похожую на автомобиль класса GT, но с большей мощностью. Мы также поменяли форму сидений и многое другое. Выхлоп для более громкого звука, в общем в целом более такой "жесткий пакет".
ТГ: Вы, конечно же, садились за руль F1 к данному моменту вашей карьеры. Как бы вы его описали?
ХВС: Он "аналоговый". Ты садишься и понимаешь, что этой машиной вполне можно управлять, она не страшная, нужно несколько минут на привыкание к расположению водительского кресла по центру, после чего все вдруг начинает быть понятным. Это точно так же как, я на днях уже пытался объяснить это и вышло довольно забавно, когда я придумал это определение, это — точно так же как "высокое разрешение на широком экране". Ты видишь дорогу просто великолепно.
ТГ: Радость и логичность кресла посередине! Думаю, я должен спросить. До какой скорости вы разгонялись на нем?
ХВС: К счастью, это было на испытательном полигоне, но, думаю, я разогнался до 345-355 км/ч, где-то так. Из-за этого мы еле остановились до того, как асфальт кончился!
McLaren F1 — автомобиль, который требует силы для вождения. Тормоза не оснащаются усилителем, и та мощь, которую чувствуешь на 355 км/ч просто фантастическая. Она ощущается как живая.